За окном ледянистый снежок уже покрыл уставшую от дождей примятую землю. Холодная осень давно не оставила никакой надежды ушедшему в спешке неуверенному и мокрому лету. Я неуклюже и слегка торопясь, трепетно собирал в первый раз своего ярко-оранжевого, пахнущего цехами американского производства, нового долгожданного друга. У меня не было иллюзий о давно забытых деревенских кладах, сундуках жадных попов. Не тешил себя надеждой о случайно обнаруженных потеряшках на местах старых, пестрящих спесью и весельем, ярмарок. Да и карту я даже не смотрел.
Скорее в близлежащий лес, скорее найти хоть пробку, ведь мечта не требует от нас мечты. Путь пролегает через мемориал. «Здесь фашисткими оккупантами были расстреляны 2 тысячи мирных жителей в период….» — возвещает огромный обелиск, уныло играющий в лучах угасающего солнца. Я прохожу мимо, озираясь по другую сторону, где лежит неровное поле, небрежно вспаханное гонящимися за тоннажной статистикой фермерами. Дальше, дальше от обелиска, дальше от археологического памятника, где каждый коп может мгновенно разлучить нас с Асей.
Лес скрипел, и ветер качал поникшие от платков серого снега, кроны вековых деревьев. Первый сигнал и в сердце что-то екнуло, будто первый раз удалось позвать девушку на свидание, или в детстве под ёлкой обнаружил ещё один подарок, которого и вовсе не ждал. Несколько часов я копал водочные и пивные пробки и звон в наушниках уже начинал раздражать, как я услышал нехарактерный звук. Дерн откинут в сторону и передо мной довольно хорошо сохранившаяся гильза с латинскими буквами и вполне читаемыми цифрами. Детектор не успокаивается и за пол часа свет увидели ещё 11 прекрасно сохранившихся памятников войны. Ещё сигнал, и уходящее солнце наблюдает взрыватель az 38. Радости не было предела и тут под ногой что-то хрустнуло. Это была пластиковая бутылка из-под дешёвого пива. Взгляд упал дальше на разбитую водочную бутылку и кучку бычков, половина из которых была небрежно окрашена ярко-красной помадой. Мгновение. В этот момент во мне что-то перевернулось. Да, да так быстро и вскользь; что-то, что никогда не оставит меня прежним. Миллионы мыслей пронеслись в голове; спешно собираю металлоискатель. Я иду домой. Вековые деревья смотрят на меня с немым тяжелым укором. Смеркается.
Давно увлекаясь историей, каждая историческая сводка о важных и не очень, боях виделась мне чем-то сродни шахматной партии. Просто ходами мифических фигур, успешными, или не очень. Пешки, что жертвуют собой, чтобы застать врасплох короля, кони, уничтожающие своей неожиданностью мощного противника. В руке сжимаю найденную ржавую пулю. Сразу представляется картинка, как на аккуратно убранном заводе, свет увидел небольшой блестящий, красивый кусочек металла. Кусочек металла, произведенный и благословенный церковью и правительством на то, чтобы лишить жизни молодого, не видевшего ещё толком любви и счастья, пацана. Благословенная на то, чтобы навсегда забрать его юность, красоту и радость семейного уюта. Отнять надежду, которую он и не познал. Лишить мирной и мудрой старости, отобрав возможность дать ту самую жизнь, что сподвигла его одеть запачканный кровью мундир, снятый с мертвого товарища… А что теперь?.. Победа?.. Мы стоим на телах наших детей, попивая пиво и оскверняя места, на которых сложили оружие только через погибель наши спасители. Теперь раз в год на ярком параде в хмельном угаре мы забрасываем стариков цветами и так их любим! А на завтра отворачиваемся в окно, лишь вчерашний ветеран заходит в трамвай. Что мы видим в этом окне? Наверное, великую страну и победу.
Ночь упала на лес, слева от меня стоял обелиск. На фоне безразличной луны он казался исполином, охраняющим это плачущее место. Почему плачущее? Я клянусь, что я слышал плач. Плач сотен детей и женщин, стонов стариков, захлебывавшихся в собственной крови и немо молящихся богу, который допустил все это. И я скажу одно: мне никогда так не было страшно.
Теперь история для меня перестала быть шахматной партией, простыми буквами на шершавой, приятно пахнущей, бумаге. В тот день я стал мудрее. Настолько, насколько можно быть мудрее, помня и чтя то, благодаря чему мы живем, и наши дети улыбаются солнцу.
Снег мягко ложится на землю, звезды, укрытые черным небом изредка выглядывают из укрытия. Ночь снова проникает в мое окно, а где-то там, в Городке, Витебской области стоит немой исполин, охраняющий тысячи невинно убиенных, что смотрят на нас укоряющим взглядом. Безымянный обелиск.
Прислал камрад devdog
