Рассказ «Три дня» (Байки Pioneerа)

Эх, дела давно минувших дней — копанье старины глубокой. Подкину-ка я ещё угля в топку легендарного паровоза «Hobby Detecting» и добавлю рассказец из цикла: «Хобби выходного дня».

Три дня. Часть 1.

Предисловие.

Кажись не так давно я начал делать распечатки старых карт и карты-гугл, а тогда, в то время, были только глаза и никакого GPS-навигатора. Сейчас, конечно, более продвинутые коллеги копа накладывают карты в проге, но мы довольствуемся и этим. Удобно для координирования по месту, поясню: карту отмечаю точками, т.е. за пунктами 1,2,3 для определения местоположения друг друга по рации.

А ещё, не раз ловил себя на мысли, что мне подфартило выцыганить чешуйку штатной катушкой, пока шапочный знакомый коллега не показал 3 штучки за выход. Можно-можно оказывается, если участок более-менее чистый. Попался такой и в «Уланово» площадью в 5кв.м. По спутниковой картинке, фронт работы ожидался колоссальным, деревню надвое делил овраг.

День 1-й. Весна.

Итак, прикатив ранним утром за 250 км от пмж, в деревушечку, что по картам канула в 50 года, потирая ладони от предвкушения, мы поднялись на бугор и охренели – нас опередили!!! Увиденное зрелище выглядело печально: первооткрыватели жёстко разбомбили плацдарм, лишь оставив пустошь лунного пейзажа. Руки бы оторвать таким колумбам! Ладно, перекурив и щедро отсыпав монет гномам, мы в два прибора начали георазведку, ну и по ходу поиска закапывать чужие копки, пока «значки» советского ликёро-водочного производства не стали развивать тугоухость. Под взмах клюшки влетало несколько целей, и вычленить что-то достойное, стало трепанацией мозга. Поразительно, но наш русский мужик — любитель выпить, куда токмо не залезет, чтоб остограммиться. Ребята, поверьте, где тока я не копал, в какую дремучую глушь не забредали, всегда найдётся пробка. Что это, закономерность или парадокс копа?

Час хождений дал всего один орлик и только. Такой порожняк сбивал весь настрой: и солнце светит не так, и ветер не туда дует, и вообще не мой день. Подошёл Олег, хитро гремя карманом, спросил:

— Как?

— Каком кверху.

— А у меня вона, рекорд дня!… — камрад достал горсть царёвой меди с затесавшимися билончиками.

— Надыбал – дай другим и вообще, Олежк, хвалиться вредно. Сдрисни, не трави душу…

— Поди, уши забил своей полифонией. На, погоняй Аську, авось зацепишь чё?..

Взяв в руки, прибор ладно сел, врос, как приклеенный. Возникла ассоциация: Клондайк, первое золото пляжа… Эхх, храшо было!

Танцую, значит, ностальгический вальс с Аськой, восстанавливаю, так сказать, связь с информационным полем Земли, как вдруг от «инструмента», на краю склона, раздался мелодичный звон колокольчика.

— Динь-динь, динь-динь… — запел жёлтенький, будя азарт.

Вырезав дёрн, аккуратно сдвинул. Следующей проводкой:

— Диньк-диньк – раздалось настойчивей и громче.

Смакуя момент, загоняю полштыка и, насадив почву плиткой, откинул в сторону. Ухнув, пласт развалился, глазу обнажился предмет.

Попадались, конечно, всякие разновиды перстней и колец, но с камнем – это другая песня!

Приятная находка, смотрите сами: позолоченная отделка, закрепка правильная, присутствует клеймо.

Камень до сих пор не определён: 50х50 — александрит, либо аметист.

Ищу спеца для атрибутации, а пока продолжу рассказ.

День 2-й. Лето.

Дождей давно не было, земля превратилась в асфальт. Орды комарья и слепней уже делали коп невыносимым. Олег в чёрной футболке с белой надписью громенных букв «СКВО» яро копал лопатой и н-н-аа, согнул. Я рассмеялся:

— Ну, что, скупой заплатил дважды? Грил те, что надо было брать фискарь или как у меня.

— Дык, куда подевал свою титановую – убей, не помню. Купил это чудо. Смотрю, вроде, нормальный металл и лопатина облегчённая, как-никак… Насадил, гля, сидит чётко. А на деле — шляпна. Пойдем, арбуз что ли поедим?

— Опа, кажись что-то есь. Звук слабый, еле цепляет. Ща, погодь с чуток.

Снимая верхний слой раз за разом, я проверял на память сигнал. Ломая кусочками, уже как с десяток минут ища, проводил над катькой. Вдруг, засигналило. Мня пальцами грунт, нащупал среди кореньев что-то. Шмурд какой ли, то ли остаток гвоздя или ещё что? Ан-нет, плоское…

— Ура везуха, Геннадич, ты глянь!

— Оооо, мои те, держи «краба». ВеЭрПэ, интересно, мне таки ещё не попадались.

Позже я определил год со старославянских букв: 1719.

Бросив минаки, спустились к реке, форсировав речку, подошли к бибике. Уминаем арбуз, как мимо, на всех парах рассекая брод, проехал козлик с синей полосою. Сидевшие в нём, бегло нас осмотрели цепко-оценивающими взглядами и, ревя мотором, взмывая в горку, испарились, оставив клуб пыли.

— Классная у тебя футболка камрад, за три п… версты видно. Даже менты прочитали, оттуда?

— Ага, как и всё остальное…

— Слушай, там ещё рядом был сигнальчик, может ещё одна полушка, посмотрим и домой?

Сломав пополам кубинскую сигариллу на коньяке, мы, пыхтя, как два парохода, вальяжно пошли обратно. Найдя искомый звук, я присел и стал перебирать землю, просеивать, тряся над мишенью. Меж пальцев осела сомнительная твердь, раскрывая, увидел мааааленький черный овал. Чиркнул, заблестела чешуйка с надписью «Ъ ПЕТР». От неожиданности, я заменжевался и любуясь, не сразу окликнул камрада.

— Блин, Лёх, те всегда попадается чё-нить путёвое. Я монетосы собираю, как другие честные капари, а те всякая всячина прёт!

Да. По старине и я заметил, что монеты ко мне идут с неохотой. А вот интересная вещица, да и порадует.

Настал полдень. Откуда ни возьмись, подскочил мужичок, местный абориген и, дыхнув выхлопом перегара, представился работником коровника, шо недалече был. С хитрым прищуром куря и мня пальцами даденный про запас сигаретку «Винстон», он ловко лепил басни на зависть Крылову, гугнявя:

— Там-то, там шли улицы, а там стоял гамазин. По энту сторону оврага, где мы сейчас и нет ничаво, не ищите. Много домов смыло в речку. А ежлись прошлёпаете вооон туды, то там, када-то жили три зажиточные сестрицы-бобылихи и во время коллехтивизации, дескать, зарыли о охороде все свои цацки… Вам тудысь… – сказал дядя Вася и энергично махнул рукой, как добрый дедушка Ленин, указывая детишкам светлый путь, в коммуне ждёт всех остановка и бочком, по-тихому пошёл восвояси. Не знай, пошутил, не знай правду сказал? Глядя ему вслед, грю напарнику:

— Слышь, а ежли б мы стакашёк налили?

— Да ты чё, Лёх, он тады до самого Пугачевского клада указал бы!..

День 3-й. Осень.

Наступили выхи, гоним втроём: я — Пионер, Олежка — Контора, да Эдик — Старьёвщик. Приборы: 250, 350 и Сафарик.

Эдик расположился у пронзённого молнией горелого дуба, обтачивая бутер, прихлёбывая и обжигаясь, горячим чаем из вкусно дымящегося термоса.

— Лёх, ну ты чё?! Обедать не будешь? Падай рядом, подкрепись, харэ копаться…

— Сча, я тут, побырому достану и присоединюся.

Где-то там тарзанит Олежек, мучая Аську бигом. На него была вся надежда. Два часа уже, как порожняк, меня удивляло и бесило не по-детски. Раскопав землицу в штык, на лопату присел груз. Налёг телом и подковырнул. Нехотя вышел чугунок.

— Да ну нах??? — вскочил он.

Взяв в руки, отвалилось дно… Эдик жуя и наблюдая всю картину, чуть не подавился. Выплюнув, давай ржать, нарушая природную мантру Амитабхи.

— Ну, ты даёшшшь!

Следующим сигналом прилетела рогатка ухвата, той, которой берут горшок из печи. ТАК, СТОП! В цветнину откликнулось ещё… Махи лопатой выдали подставку под чугунок.

— А это уже нтересно! — сказал камрад, прикуривая «Бонд».

Помнится, я отдал ему шмурдную находку, даже не помню чего, таки он сумел загнать за штукарь у Тихона — скупщика лавки старины.

— Эд, нужно, а то опять выкину?

— Чё прикалываешься что-ли?! Конеш давай.

Эдик работал в граде Свияжске, мастером по реставрации старинной мебели или состаривании, реплики под неё. В общем, краснодеревщик и, ещё тот старьёвщик, собиратель хлама и прочей жбони)))

— Млять — выдохнул я, от накатившей апатии, кпд упал. Присел на перекус, бимкнул по рацухе Олегу:

— У тя как?

В ответ, как в фильме, будто кто-то нажал на кнопку и запикал все слова. Да, делааа.

Чиркнув спичкой, расцвёл цветок пламени, пряча в ладошек, бережно лелея, поднёс разгоравшийся росток огненного лепестка, прикурил.

— Ну, тады ещё час-полтора ходим и баста — выдал я, уже чувствуя ту скорбь и потерю, какую прочувствовал весь советский народ, когда расстреляли всеми любимого комиссара Коррадо Каттани.

— О´кей, тада на связи, я ушёл.

— ….

Задумчиво докурив, проводя камрада взглядом, я невзначай обошёл дуб и увидел огромное дупло. Думаю, а дай-ка, чем чёрт не шутит? Аппарат заорал, как псих. Судя по глубине — 1,5 штыка. Сработало зажигание, свеча дала искру и мотор взревел с новой силой пламени, будто плеснули ведро горючки. Только, вот, образовалась закавыка, как словчится подлезть? И так, и сяк, ни в какую. Внутри всё кипит, чую, оно ТАМ! Инструмента, кроме лопаты нет — дело безнадёжное. Ясно, в следующий раз возьму пилу с топором.

Оборачиваясь и жалея, я продолжил поиск, постепенно удаляясь на склон оврага и, спустился до ручья. Обычно, в экспедициях беру бутыль, а тут забыл.

Хрен да с ней, умылся, пришло облегчение и спокойствие. Всё хорошо, ещё будет на нашей улице праздник, ищущий да обрящит! Мысли выстроились в обойму, стресс ушёл. Зачерпнув водицы, попил, поблагодарил источник силы. И тут вспомнилось мне, что нагаданный кубарь по счёту будет четвёрым. Как-то так.

А якорем памяти о крайней поездке осталось конявское стремя. Пусть земляной дед и пожадничал, но этой находкой намекнул, что нога всегда должна быть лёгкой на подъём в дальнюю дорогу. На этой ноте шаркаю пятой, откланиваюсь и за кулисы.

P.S.: Продолжение следует, будет и вторая часть рассказа «Три дня», где мы перенесёмся уже в другую деревушку, а называлась она – «Гоголиха».

Со всем уважением,

Алексей.